Не интересно? - «Отцы и дети»

Однажды я услышал историю о человеке, который на вопрос, нравится ли ему балет, ответил, что не может сказать по этому поводу ничего определённого, так как «ещё не изучил все школы балета». История эта была рассказана как пример «зашкаливающего» занудства. А мне показалась историей об ответственном отношении человека к своим мнениям. Пусть даже и есть в этой истории некоторый гротеск. «Мне это не интересно» – говорим мы часто и часто слышим такое от других людей. Но многие ли произносят эти слова осмысленно? Всегда ли понимаем, о чём говорим? Или заявляем о своём интересе или его отсутствии, руководствуясь только первым, невнятным впечатлением? Фото: gettyimages Вот, например, я ничего не понимаю в молекулярной физике. Но не могу сказать, что она мне неинтересна – я этого попросту не знаю, ведь не имею об этой области науки даже самого приблизительного представления, так уж вышло. И вполне могу предположить, что решись я хоть на самое поверхностное знакомство с этим предметом, он покажется мне весьма увлекательным. Или не покажется. Пойму, только попытавшись хоть как-то вникнуть в тему, не раньше. Так же, как человек не может с уверенностью утверждать, приятно ли ему на вкус то или иное блюдо, пока не попробует его. Вид или запах могут вызывать аппетит или, наоборот, отвращение, но эти впечатления бывают обманчивыми. Тот же торт «Муравьиная горка» кажется привлекательным на вид, если знаешь вкус его или хотя бы входящих в него ингредиентов. А сколько книг, вынести суждение о которых можно, только дочитав последние строки? В Юго-Восточной Азии обитает животное под названием бинтуронг, ещё известное, как «кошачий медведь», которое пахнет …попкорном. Но таким запахом бинтуронг не стремится привлечь, а, напротив, даёт понять, что нельзя вторгаться на его территорию. Интересно? Кому как. Но ведь про это тоже надо сперва узнать… А так спросите кого-нибудь в средней полосе России или, скажем, в Северо-Западном её регионе, интересны ли ему бинтуронги вообще или какие-то отдельные аспекты бытия оных. Думаю, далеко не всякий найдёт, что ответить. Пока мы узнаём что-то новое, мы сохраняем живость ума. И познаем самих себя – хотя бы на уровне выявления своих интересов. Следующий уровень – нравственная оценка этих интересов. Большинство областей человеческого знания носят прикладной характер. Большинство, но не все. Потому одно дело, когда всё-таки неинтересна та же молекулярная физика (зато интересна, например, география) – эту ситуацию можно назвать нравственно нейтральной. И другое дело, когда неинтересна духовная сфера, когда человек обнаруживает в себе даже не агностицизм, а индифферентизм. Родители сознательно подталкивают, а порой и прямо принуждают своих детей заниматься чем-то еще, кроме школы. Абсолютно нормально поощрять здоровое любопытство ребёнка, проявляющееся в спонтанно возникающих увлечениях. Но увлечение маленького человека или обнаружившиеся способности к чему-то вовсе не означают, что человек впоследствии в это дело погрузится глубоко. Что-то мы пробуем и бросаем, какие-то хобби остаются с нами на долгие годы, иногда до преклонных лет, а что-то становится делом жизни. Обычный процесс. Но как осуществляется этот выбор? Не станем говорить о патологических ситуациях, когда выбор за ребёнка делают родители. Одна из лучших иллюстраций этой патологии – «бородатый» анекдот о первой скрипке в оркестре, с гримасой ужаса на лице играющей концерт, потому что «просто с детства музыку ненавидит». Здоровой представляется ситуация, когда ребёнок выбирает, руководствуясь спонтанно возникающими у него импульсами, а родители учат его совершать более-менее сознательный выбор. Именно на этом и может строиться доброжелательное принуждение: взялся за что-то – получи об этом хоть какое-то внятное представление, пройди в этом какой-то путь, загляни под обложку книги и прочитай хотя бы первую главу и уже тогда решай, интересно тебе или нет. Решать на основе полученной информации, а не на основе невнятных впечатлений или устоявшихся привычек – это способ избегать косности, не стареть душой. Живой человек постоянно выстраивает некий баланс между стабильностью и новизной, и находить в этом деле «золотую середину» гораздо проще, если стремишься узнавать и размышлять над тем, что узнал. По одну сторону от этой «золотой середины» – «человек в футляре», по другую – болезненное искательство приключений. И там, и там сознание отступает, а набор знаний теряет смысл. В списке начатых и брошенных мной занятий есть, например, радиосвязь – те, кто меня знает, поймут, насколько это не вяжется с моей обычной технофобией. Но да, когда мне было 10 лет, я приблизительно полгода ходил в соответствующий кружок, изучал азбуку Морзе и пробовал работать на телеграфном ключе. Дело это я бросил совсем, но о проведённом в кружке времени не жалею – ведь это была, пожалуй, моя первая серьёзная, хоть и не вполне ещё сознательная попытка понять свой интерес.