Отцовские планы - «Отцы и дети»

Так бойтесь тех, в ком дух железный, Кто преградил сомненьям путь. В чьем сердце страх увидеть бездну Сильней, чем страх в нее шагнуть. Наум Коржавин Тенго нажал кнопку “Enter”, убедился, что данные введены и сохранены. Потом выключил компьютер и пошел на кухню сделать себе кофе. В пятикомнатной квартире царил идеальный порядок, новая уборщица, взятая по рекомендации, отлично справлялась со своими обязанностями. Тенго, проходя мимо комнаты младшего сына, 15 летнего Левана, заглянул к нему по многолетней привычке проконтролировать. И тут было все на местах. Только наспех брошенный рюкзак на стуле нарушал всеобщую гармонию. Леван отпросился погулять и обещал быть ровно через два часа. Тенго, хоть и потрепал себе вагон нервов, все же привил своим детям пунктуальность. Тенго на автопилоте поправил рюкзак, но допустил неловкость. Содержимое сумки вывернулось на пол. Учебник по математике, пара тетрадей, ручка, какой-то хлам и … беленький коробок с презервативами. Тенго поднял находку и тупо на нее уставился. Этого не может быть. Потому что не может быть по определению вообще никогда. Фото: unsplash.com Он воспитывал обоих сыновей Лазаре и Левана очень строго. Никаких лишних движений в сторону. Четкий распорядок дня. Подъем в 7, отбой ровно в десять. В будни школа, спорт и дополнительные занятия с особым упором на математику и языки, в воскресенье в церковь. Тенго сколько себя помнил, был верующим. Повзрослев, много читал и церковь у него была не модой, ни местом тусовки, а потребностью души. Женившись по любви на деревенской Тамро, он поставил ей сразу условие: — Я мужчина и знаю все, как надо. В воспитание детей ты не вмешиваешься. Твое дело быт, готовка и всякие сопли, термометры. Тамро была так счастлива, что Тенго, образованный, городской парень, обратил на нее свое внимание, обещала соответствовать высокому титулу его жены. И соответствовала. По крайней мере, бунтовала она редко. Тенго втянулся в работу, в свое любимое программирование и достиг многого. Создал фирму, купил большую квартиру, дачу. Словом, двигался по жизни только вперед и вперед. При этом жертвовал в монастыри, сам медленно и верно строил церковь в дедовской деревне. И неукоснительно водил своих мальчишек на Причастие в воскресенье, не взирая на всякие “хочу – не хочу”. В свободное от работы время было у него еще одно душеполезное хобби. Тенго делал православные мультфильмы по мотивам житий святых и заливал их на ютуб в свой канал. Денег на этом, естественно, не зарабатывал, просто получал от этого моральное удовлетворение. На Тамро он махнул рукой. Слишком уж у нее все выходило шаблонно и искусственно, что касалось веры. Дай ей волю, смотрела бы сериалы целый день. Ох, уж эти женщины. Волос длинный, ум короткий. Только и путалась под ногами все 20 лет их совместной жизни. — Вай, вай, бедные дети. Пусть отдохнут. — Не вмешивайся не в свое дело. Все вы, матери, только потакаете и портите. Потому у нас молодежь наркуши и маменькины сынки, которых до 50 лет надо содержать! С моими детьми этого не будет. — Не заставляй детей поститься, как ты, они не монахи! — Постом люди лечатся! — кипятился Тенго и вышвыривал в мусорный ящик обнаруженные неуставные шоколадные батончики. У старшего, Лазаре, потом так однажды упал гемоглобин, что пришлось укладывать в больницу. Тенго психовал и отступился. Врачи накопали у парня нервное истощение, выписали кучу медикаментов и запретили посты в принципе. Жидок сынок оказался, не в его, Тенго породу. Тем более, что Лазаре в дальнейшем разочаровал отца еще больше. Попереживал отец семейства и отпустил эту ситуацию. Переключился на младшего, Левана. Тот и постился, и в церковь с отцом ходил без пререканий и нытья “лень рано вставать”. Тенго считал, что умел давить своим отцовским авторитетом и примером. Он поравнялся с комнатой старшего сына, заглянул и туда. Опять Лазаре всякий хлам притащил. Какие-то идиотские плакаты, журналы, нет ничего духовного, хоть ты тресни. А Тенго так с ним возился, жития по вечерам читал. И на тебе, все мимо ушло. Хотя с другой стороны, парень неплохой вырос, ничего противозаконного не делает, учится, но и в церковь его на аркане не затянешь. Говорит ему Тенго так тихо, спокойно: — Сегодня праздник большой. Ломисоба*. Поедем, поднимемся туда, пол Грузии там соберется. А этот здоровенный лоб только патлами тряхнет (до чего дорастил их, даже резинкой затягивает, смотреть противно): — Езжайте без меня. Лень, — и опять в монитор уткнется. Вот и говори с ним. Тенго брал тогда Левана и уезжал в горы. По дороге рассказывал младшему разное, духовно полезное, всякие истории с моральным уклоном. Короче, влиял как мог, чтоб не терять зря время. Младший слушал, иногда задавал вопросы. Словом, на него Тенго возлагал особые надежды. Мечтал, чтоб сын поступил в семинарию. Это большое дело иметь в роду хоть одного священника, молитвенника за весь род. Так Тенго запланировал. Леван все свое свободное время рисовал. Тенго только морщился. Ерундой пацан занимается, каляки какие-то. Ругал временами. — Ты должен молитвы наизусть учить. На экзамене в семинарии спросят обязательно. А ты время попусту тратишь. Сын отмалчивался, отводил глаза, но не спорил с отцом. И Тенго надеялся, рисунки эти пройдут, мальчишка возьмется за ум и концу школы сдаст в семинарию, как он, заботливый отец, и запланировал. Тенго прошел на кухню к кофейному аппарату, нажал на кнопку, взял в руки чашку с живительным напитком и мелкими глотками стал отхлебывать. Сегодняшняя находка перечеркивала все его планы на счет младшего сына и семинарии. Оказывается, молчание не всегда означает знак согласия. Вроде, Леван все время был у него на глазах. Он, Тенго, не жалел денег на образование сыновей. Следил за каждым шагом. Их общий духовник говорил, что Леван развивается в нужном направлении, возрастает в вере. И вдруг эти презервативы. Что и где пошло не так? Примечание: Ломисоба — народный праздник, отмечаемый в Грузии после Троицы возле горного монастыря Ломиси.