Даница Груйичич: смертность от рака в Сербии после бомбардировок еще растет - «Мой папа знает»

Министр здравоохранения Сербии, известный нейрохирург и специалист по онкологии профессор Даница Груйичич рассказала в интервью о росте... Министр здравоохранения Сербии, известный нейрохирург и специалист по онкологии профессор Даница Груйичич рассказала в интервью о росте онкологических заболеваний в Сербии спустя 25 лет от бомбардировок НАТО, важности сотрудничества с Россией в передовых отраслях медицины и возможных мерах в случае появления новых пандемий.— Двадцать четвертого марта исполнилось 25 лет с начала бомбардировок НАТО Союзной республики Югославия с применением обедненного урана. Пять лет назад вы говорили, что в Сербии ежегодно выявляют около 40 тысяч новых больных онкологическими заболеваниями.— Этот показатель и сейчас действителен, точная цифра зависит от того, смотрите ли вы отдельно число зарегистрированных больных раком или новую информационную систему, созданную в Сербии – IZIS (Интегрированная информационная система здравоохранения – ред.). Мы сейчас работаем над программным обеспечением, которое сразу после постановки диагноза будет добавлять его в общий реестр по виду онкологического заболевания, автоматически.Мы и наши соседи – хорваты и венгры – годами чередуемся на первом месте по смертности от онкологических заболеваний в Европе. Так, по данным ECIS (European cancer information system) за 2020 год, Сербия была на первом месте с индексом 150,6 на 100 тысяч человек, когда среднеевропейский показатель составлял 108,7 пункта. Лидируют по степени смертности у нас опухоли дыхательной системы (легких), молочных желез, органов центральной нервной системы, щитовидной железы, кровеносной и пищеварительной систем.Такие высокие показатели не из-за поздней диагностики или плохого лечения, а потому что наши опухоли агрессивнее. Заявляю это ответственно и обоснованно. Особенно ярко это было выражено с 2007 до 2012 годы. Мы свидетели того, как меняется биология опухолей мозга. Смертность наших детей с такими заболеваниями в два раза выше средней по Европе.Есть инициатива по проведению детальных научных исследований в Сербии, там, где были наибольшие загрязнения при бомбардировках в 1999 году, и того, как это отразилось. Пока для такой объемной работы еще нет поддержки государства. Доказательства есть косвенные, но необходимо провести огромную статистическую работу. Например, из Пчиньского округа на юге страны после бомбардировок многие люди разъехались, а где четыре тысячи наших военных, которые в тот момент были на территории Косово и Метохии? Что далее произошло с ними, их детьми, как проходила беременность их жен? Не только в момент бомбардировок, но и после у этих людей и оставшихся в тех районах.По оценкам профессора медицинского факультета Слободана Чикарича к 2012 году 70-80 тысяч человек в Сербии могли бы быть затронуты применением НАТО обедненного урана (при населении менее семи миллионов – ред.). Но точных, прямых доказательств на основании комплексного научного исследования, с использованием статистики и математики, нет. Нет и иска от государства Сербия к НАТО, но нам, врачам, иск и не был важен. Наше дело – выявить опасность, защитить и лечить граждан. Должна быть проведена очистка почвы, воды, воздуха в опасных районах, речь идет не обо всей территории Сербии, но в Косово и Метохии вообще не было очистки. Также идея была в том, чтобы 100-200 молодых ученых на основании этих исследований опубликовали работы в мировых профильных изданиях, чтобы повлиять на международное научное сообщество.Мы с доктором Зоркой Вукмирович и другими коллегами опубликовали монографию "Правда о последствиях бомбардировок Сербии 1999 года". В книге собраны все имеющиеся факты и статистические данные, документальные свидетельства. Речь идет о геноциде, экоциде и жестоком эксперименте над нами, все показатели заболеваемости до сих пор идут строго по возрастающей, что буквально видно по числу новозаболевших и умерших от рака на прямом восходящем графике с 1999 по 2018 годы.Первая часть книги относится к онкологическим заболеваниям, а вторая – к загрязнению окружающей среды. Авиация НАТО бомбила все предприятия, которые представляли опасность "biohazard", различные вредные производства, и произошла настоящая экологическая катастрофа, последствия которой до сих пор ощущаем.— Власти Великобритании сообщали о планах по передаче киевским властям снарядов с обедненным ураном, к каким последствиям это может привести?— Когда была в России, я призывала во всех СМИ, где выступала, не знаю, могут ли их видеть на Украине, чтобы киевское руководство не допустило применения этих снарядов. Людям еще предстоит потом жить на этой территории, а она будет тяжело загрязнена. Кто купит зерно, пшеницу оттуда, любую сельхозпродукцию? Пострадают и украинский и русский народы, на поколения вперед. Следила потом за новостями из зоны конфликта, и как мне кажется, в какой-то момент вырос уровень радиации в том районе и восточной Польше, когда российские силы ударили по складу этих боеприпасов.Возникнет ли там, как и в Сербии рост онкологических заболеваний, патологий у младенцев, аномалий у беременных, бесплодия у мужчин, которое у нас выросло на 100%? Мы пока этого не знаем, но крайне безответственно со стороны производителей этих боеприпасов говорить, что они не канцерогенны, они очень опасны, и их следы останутся там. А полураспад обедненного урана составляет 4,5 миллиарда лет.— В конце января состоялся визит в Сербию министра здравоохранения РФ Михаила Мурашко, вы подписали меморандум о сотрудничестве, можете ли назвать конкретные шаги, которые ожидаете в ближайшее время?— Хочу высказать большое удовлетворение в связи с тем, что министр Мурашко посетил Сербию. Это большое событие, особенно для нас, но и для России с учетом международной обстановки, которая абсолютно неприемлема и надеюсь, что не сохранится таковой на долгое время. Подписанный меморандум стал некой вершиной сотрудничества в этом году, не его началом. Надеюсь, что детали, над которыми будем работать, однажды приведут к подписанию нового документа, который будет иметь обязующий характер.Когда я в прошлом году была на ПМЭФ в Санкт-Петербурге, посетила НМИЦ детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера и Институт медицинского образования НМИЦ им. В.А. Алмазова и была поражена не только организацией работы, но и новыми технологиями, которые применяют не только в онкологии, но и вообще в медицине. Знаю, что в 1990-е было тяжело, но то, сколько российское государство вложило в здравоохранение в последние годы, и результаты этого впечатляют.Есть много направлений, по которым мы можем сотрудничать. Для начала – первичная медико-санитарная помощь: как обучать и мотивировать молодых специалистов работать в малых населенных пунктах, как заботиться о здоровье населения, как подготовить как можно больше медсестер, чтобы они могли помочь докторам, как организовать транспорт, что в огромной России труднее, чем в Сербии.— Вы говорили, что ядерная медицина в России вступила в XXII век, какие проекты в этой области планируете в предстоящем периоде, участвует ли "Росатом"?— То, что меня как нейрохирурга, который всю жизнь занимался нейроонкологией, исключительно интересует, – то, как мы можем нашим пациентам помочь жить как можно дольше и качественнее. Недостаточно просто удалить опухоль и отследить картину после операции. Теперь лечение онкологии предполагает комбинацию различных видов лечения и диагностики. Сейчас невозможно обойтись без молекулярной биологии, определить какую именно терапию должен получить пациент. Невозможно без психолога подготовить пациента, так же, как и обойтись без физика и инженера в ядерной медицине.Меня воодушевила ядерная медицина в России. Этот ваш прорыв, большое число изотопов, которые применяете для лечения различных опухолей, совершенно новое направление в развитии лечения онкологических пациентов. Эти заболевания очень специфичны и разнообразны, например, туберкулез почек и туберкулез легких в гистологическом препарате выглядит практически одинаково. На одном органе может быть целый ряд вариантов новообразований, которые определяем с помощью иммуногистохимии, генетических анализов, молекулярной биологии. Комбинация биологической терапии и изотопов, которая дает самую большую надежду на долгую жизнь наших пациентов, была самым большим открытием. Искренне надеюсь, что так как как Россия дальше всего продвинулась по сравнению с другими странами в этом, у нас появится возможность близко сотрудничать с "Росатомом" и перенести этот опыт.Начиная с июня прошлого года 50-60 представителей нашего министерства были на тех или иных курсах и мероприятиях в России, большая их часть – практикующие врачи, и эти поездки продолжатся. Нас также интересует импортозамещение, фармакология, сотрудничество Института вирусологии и иммунологии ТОРЛАК с вашими институтами, например, имени Гамалеи, для развития, возможно, новых вакцин в будущем. Мы скоро начнем строить научно-исследовательский центр BIO4 Kampus, в чем могут найти свой интерес и фармацевтические компании из России. Я была бы рада связать нашу и вашу исследовательскую деятельность и в сфере радиотерапии.Наш Институт онкологии и радиологии сотрудничает с Обнинским институтом атомной энергетики НИЯУ МИФИ, где наши молекулярные биологи уже работают над некоторыми проектами с вашими учеными.Хорошо, что ваши фармацевтические компании разрешили нашей инспекции по лекарственным средствам осмотреть производство и две ваших компании получили сертификат GMP (Good Manufacturing Practices), их продукцию сможем поставлять в Сербию. Мы сейчас работаем над изменением свода норм по регистрации лекарственных препаратов, чтобы лекарства из КНР, РФ, Индии и других стран – не членов ЕС могли поступать на рынок Сербии.В Сербии есть Институт ядерных исследований "Винча", который, к сожалению, остался несколько в стороне с устаревшей аппаратурой. Мы ведем переговоры с "Росатомом", а также Объединенным институтом ядерных исследований (ОИЯИ) в Дубне о создании нового циклотрона, потому что возможности "Винчи" таковы, что что наш институт может стать региональным производителем изотопов. Я вообще поддерживаю атомную энергию, считаю ее самой чистой, и, если бы наше государство приняло такое решение, была бы большая польза.Мы знаем, насколько развилось строительство АЭС, особенно, когда речь идет о российских технологиях, и мы бы хотели однажды иметь станцию, в настоящее время руководство Сербии ведет переговоры с Венгрией о возможности участия в АЭС "Пакш-2". К сожалению, приходится помнить, что злонамеренные люди любую науку и открытия могут обратить во вред, в том числе и атомную энергию.— Самый свежий пример сотрудничества России и Сербии в медицине был в ходе пандемии COVID-19 и применения вакцины Sputnik V, как вы оцениваете результаты?— Все было хорошо, в Сербии также применялись на выбор вакцины западного производства и из КНР. Было абсолютно ясно, что на Западе не хотят Sputnik V и не будут его регистрировать, возможно из-за результатов некоторых исследований там, которые показали его преимущества. Все, кто хотел в Сербии получить эту вакцину, получили ее, доставленную из России или отечественную. У нас была расфасовка, сама субстанция приходила из России, мы наладили линию расфасовки и упаковки. Затем производство прекратилось. Но это не значит, что не можем производить другую вакцину Sputnik, например, вариант, который применяется в виде спрея. Над этим мы могли бы подумать и поработать.— В связи с сообщениями о возможности возникновения новой пандемии Х и новых мутаций COVID-19 каковы ваши прогнозы и ожидаемые меры защиты?— Думаю, что надо развивать новые формы защиты, не массовое закрытие и изоляцию людей, тотальное ограничение движения. Могут ли это быть комбинированные вакцины против гриппа? Сейчас, например, у нас намного больше заболевших гриппом, чем COVID-19. С другой стороны, видите безответственных деятелей, не знаю, как их еще назвать, которые анонсируют некую новую болезнь Х. Что это значит? Действительно ли в неких лабораториях производят какой-то новый вирус или некую новую бактерию, которая уничтожит часть человечества? Я 40 лет в медицине, всю жизнь боролась за здоровье людей, за их лечение, и не могу понять, как можно создавать болезни, допустить такое после COVID-19.Меня называли сторонником теории заговора, но специалисты говорят, что не может сам появиться в природе вирус, который одинаково себя ведет и при температуре -50 и при +50 градусов. Это предполагает, что он из лаборатории, что говорили люди и намного компетентнее меня. Мы как общество должны быть готовы бороться с попытками таким образом сократить человеческую популяцию. Нужно беречь планету, пользоваться чистой энергией, но то, как это продвигает Запад, западная Европа, для меня неприемлемо.Поэтому, когда меня называют традиционалистом и русофилом, я этим горжусь, для меня это комплимент. Для меня есть три страны, которые люблю больше всего в мире: Сербия, Республика Сербская в Боснии и Герцеговине, откуда родом мой отец, там я проводила детство, и Россия, в которой я жила, училась (РНИМУ им. Н.И. Пирогова – ред.), знаю ваш народ, знаю, "как он дышит". А западный человек вас не понимает, и бесполезно им объяснять, что видно и по безуспешным попыткам экранизации ими русской классики.