«Вкус воздуха»: записки топ-менеджера об обычных вещах - «Отцы и дети»

Сейчас в моде книги профессионалов, рассказывающих о том, как добиться успеха. И у него — одного из наиболее влиятельных управленцев в банковской сфере и сооснователя одной из лучших платформ дистанционного обучения — есть и такого рода курс.

А эти трогательные и откровенные записки Алексея Коровина ставят перед читателем совсем другие вопросы: успел ли он сегодня побыть с близкими? не зря ли прожил этот день? что на самом деле важно? и не забыл ли, как жизнь разнообразна и прекрасна?..

Журнал «Батя» публикует несколько глав из вышедшей в издательстве «Никея» книги Алексея Коровина «Вкус воздуха».

Детские таланты

Возвращаюсь домой раньше обычного. Повезло с рейсом — самолет, словно взмахивая крыльями, опередил график, а Москва взяла да и порадовала пустыми дорогами.

Дома дети. Младшие, Ваня с Машей, подбегают наперегонки, солидно подходит старший сын Серафим.

Раздеваюсь в прихожей и в окружении младших, тараторящих о чем попало, прохожу в кабинет разобрать вещи. В комнату врывается Ксюша, наша старшая, потрясая собственноручным карандашным рисунком эпохи художественной школы. Два черепа. Чрезвычайно натурально.

— Смотрите, какие классные! Где бы на стенку повесить?!

Растерянное молчание нарушает Сима, позволяя себе усомниться, что черепа уместны в столовой. Равно как и в кабинете. И вообще где бы то ни было.

Сестра не сдается:

— Конечно, им не очень идет без зубов… Но где я вам достану черепа с зубами?

Отправляемся с Ваней на велосипедную прогулку. По дороге выясняется, что в первом классе он очень много узнал: что такое отрезки, например, или о войне под Москвой…

— Пап, а ученые хотят сделать человека…

Отвечаю, что тело вполне можно сделать, но не будет души. Сын, подумав, соглашается:

— Ну да, ни один робот не может сделать что-то бессмертное.

Поделившись знаниями, он засыпает меня вопросами:

— Почему человеку нужна вода? Почему боль такая бóльная? Почему человек вдыхает кислород, а выдыхает углекислый газ? А почему если земляника прогрызена, то она вкусная? А почему?..

Возвратившись с прогулки, трижды звоню в небольшой колокол, подаренный на новоселье тестем, — пора за стол. Как раз и жена с работы приехала. За ужином благодушно рассуждаю:

— Мама Соня, какие же талантливые у нас дети! Маша умеет с ластами плавать, Ваня отлично на велосипеде катается и хорошо рисует…

Вклинивается старший сын:

— А я хорошо всех достаю. В этом мой талант!

Окрыленные таким признанием, дети наперебой козыряют другими своими талантами аналогичного свойства.

После ужина идем в сад. Ваня показывает мне торчащий из земли корень засохшего и недавно срезанного деревца:

— Здесь я ударился этим, ну… на что штаны надеваешь…

Как же хорошо на лужайке поиграть в летающую тарелку! Фрисби, как это нынче зовется. Наша фрисби — пластиковая подставка под цветочный горшок. Летает ничуть не хуже.

Соня тем временем выводит на прогулку Лори, мохнатого и неугомонного цвергшнауцера. А это значит, что на меня открывается охота: тихая и мирная дома, на лужайке Лори во всех смыслах срывается с цепи, с притворно сердитым лаем наматывает вокруг меня круги и ловко уворачивается, когда я пытаюсь ее схватить.

Наступает вечер. Маша довольно сообщает:

— Сегодня я побила свой рекорд по бутербродам с сыром. Прежний был двенадцать за день. Сегодня — пятнадцать.

День выдался утомительный — и перелет, и шумная встреча, — надо пораньше лечь спать. С трудом утихает суета, один пьет воду, другой рвется в занятую ванную чистить зубы, третий по всему дому ищет шнур — поставить телефон на зарядку.

И когда уже везде погашен свет, слышим за дверью спальни тихие и быстрые шаги.

Шлеп-шлеп. В приоткрытую дверь просовывается лохматая Ванина голова:

— Мама, я тебе яблочко принес. Оно мягкое…

Десять минут

К нам на дачу приехал погостить одноклассник Вани — десятилетний Леша.

Я с трудом через пробки выбрался за город, и поздно, уже после заката, мы вышли с пацанами поиграть в футбол на лужайке перед домом.

Поставили с двух сторон воротца, нашли под кустом мяч, и пошла игра!

Конечно, нас одолевали комары, мои ботинки тут же промокли от росы, парни таскали меня по краям лужайки, да еще наша Лори, соскучившись, включилась в игру, грозно рычала и путалась под ногами.

Поиграть удалось всего минут десять, а потом быстро наступила ночь, и все пошли спать.

И все же как здорово, что мы хоть эти немногие минуты прожили вместе!

Так бывает: упустишь время для игры ли, для разговора, и потом не можешь его вернуть. Посетители разошлись, официанты гасят свечи, убирают со столов посуду и застилают свежие скатерти, тушат свет и закрывают ресторан.

Сколько времени вы провели со своими детьми сегодня? А вчера? А на этой неделе? Если сегодня не успел пообщаться с близкими, поговорить, пожалеть их или подбодрить — завтра мир изменится, и эта возможность может больше не представиться.

Пацаны, кстати, обыграли меня со счетом 6:5. Я боролся! А Лори нашла под кустом маленького ежика и громко, заливисто с ним поговорила. Наверно, хотела подбодрить.

Волшебный лес

Много лет прошло с тех пор, как мы переехали из деревни в Москву. А когда-то (кажется — так давно!) я каждый день ехал утром на работу через лесок, разделявший окраину Зеленограда и пригород. Вечерами возвращался той же дорогой домой и, проезжая через лес, думал, что совсем скоро увиу Соню и детей, и мне становилось тепло.

На выходных мы выезжали с Ксюшей и Симой (тогда еще малышами) в Зеленоград — по магазинам, для занятий спортом или в кино. И тут знакомый лесок всякий раз оборачивался Волшебным Лесом: то пугал, норовя дотянуться корявыми ветками, то звал в гости разными голосами, зимой грозился завьюжить, искупать в снегу. Дети каждый раз храбро заявляли лесу, что совсем его не боятся, что им в машине тепло, а дома ждет жарко натопленный камин.

В Волшебном Лесу водились сказки. Я находил их вечерами, по дороге с работы, одну подбирал под кустом, другую снимал с еловой ветки, а третья и вовсе сама прыгала в глубокий карман пальто.

Пойманные сказки каждый день рассказывались детям перед сном.

Со временем сказки становились все длиннее, к ним добавлялись присказки. Появились и подросли новые слушатели — младшие дети Маша и Ваня. С особенным интересом слушали, если папе удавалось поймать в лесу сказку именно про них.

А потом дети стали сами заказывать сюжеты. И каких только сказок папа не переловил в Волшебном Лесу! Про чудесный шар и серебряный фонарь, про таинственную веревочку и пожирающий огонь, про путешествие за три моря и семирогого дракона. И каждая сказка непременно начиналась с того, что дети уютно сидели дома, пили чай с малиновым, земляничным или черничным вареньем, и вдруг… Детям особенно нравилось это «и вдруг», которое произносилось грозно и громко.

Иногда, приехав совсем поздно, я пытался увильнуть от исполнения обязанностей сказочника и лишь после долгих уговоров соглашался рассказать «самую короткую».

— Папа, ну покопайся в карманах! Может, найдется самая худенькая сказочка? — просила Маша, и сказочка находилась.

Подчас к середине сказки я забывал какие-то детали или путал имена героев. В детской было тепло, темно, уютно, и, расслабившись после напряженного дня, я начинал клевать носом и сочинять что-то совсем уж несуразное. Дети, цепко следящие за повествованием, немедленно будили меня  громким протестом:

— Папа, какой еще падишах?! Он же только что был царь!

Иногда у меня уж совсем не было сил закончить, и на самом интересном месте я со вздохом сообщал: «А что было дальше, детки, вы узнаете завтра», — после чего стойко выдерживал целый шквал возмущения. Случалось, что на следующий день я не мог припомнить, о чем была сказка, и тогда кто-нибудь из детей чуть ли не слово в слово пересказывал сюжет. И про веревочку, и про фонарик, и про волшебный шар.

Все это было давно. А сегодня, когда мне по случаю довелось оказаться в Зеленограде, я увидел, что Волшебный Лес вырублен, а вместо деревьев, которые разговаривали с нашими детьми, лежат штабеля ошкуренных бревен, приготовленные к вывозу.

Я связался с другом, и он рассказал, что, к счастью, речь не идет о строительстве на этом месте очередного коттеджного поселка. Это санитарная вырубка, деревья сгрыз короед. И я почувствовал, что для всех нас прошла целая эпоха.

Впрочем, мне все же удалось поймать одну маленькую сказку, она испуганно пряталась под одиноким уцелевшим кустом.

Дети выросли, но эту сказку я им сегодня расскажу.

Иллюстрация к книге «Вкус воздуха». Художник: Юрий Кондрашов.

Пять пакетов с мусором

Рассказ знакомого

Квартира у нас на четвертом этаже, и лифтом я не пользуюсь, спортивно хожу по лестнице. И вот недавно, в понедельник утром, собрался на работу, вышел, спустился на один пролет, вижу — на площадке у мусоропровода лежит пакет с мусором. Интересно, думаю, у кого же это сил не хватило открыть крышку и бросить пакет?

Вечером возвращаюсь — пакет все там же. Но это было только начало! Следующим утром смотрю — рядом с первым уже второй такой же, а в среду третий, и так до пятницы. Пять одинаковых пакетов. Я прямо извелся в догадках — кто же их так нахально складирует? Вспоминал соседей, прикидывал, чья это работа. Или, может, кто-то из них квартиру сдал? Или вот у дочери соседей напротив жених появился, может, это он такой помощник своеобразный? И смертельно осуждал этого наглеца…

В пятницу после работы поужинали мы с женой, чай пьем, я с ней и поделился своим глубоким возмущением. А она помолчала, да и говорит:

— А знаешь, это Оленька.

Я остолбенел.

— Как Оленька?..

Оказалась, на прошлых выходных дочурка наша восьмилетняя решила проявить самостоятельность и с понедельника выносить из квартиры мусор. Но открыть мусоропровод у нее силенок не хватало, крышка тугая, тяжелая, так что пакеты она оставляла на площадке.

— Так почему же я-то целую неделю ничего не знал?

— Да стеснялась она признаться, что самостоятельность не очень получается.

Пошел я в детскую и дочку крепко обнял. И, конечно, прослезился.

Иллюстрация к книге «Вкус воздуха». Художник: Юрий Кондрашов.

Как обычно

Вечером парились с другом в бане. Как обычно по пятницам. Ритуал неизменен все десять лет нашего знакомства. Паримся, пьем квас, разжигаем печку в предбаннике, говорим о работе и детях, о новых книгах и старых фильмах, о множестве разных вещей. И к третьему заходу сухая финская сауна становится влажной русской баней.

— Хорош сегодня пар! — порадовался я. —Впрочем, как и обычно.

— А знаешь, — начал философствовать друг, подбросив в печку очередное полено, — ведь на этом весь мир построен — вокруг обычных, привычных вещей. Лето сменяет весну, а зима, как мы и ожидали, сменила осень. И какое же удовольствие — вот этот свежевыпавший снег! Как будто никогда его не видел. Недаром ведь, например, Церковь так строго выдерживает годовой, недельный и суточный круг богослужений.

— Верно! А помнишь, ты недавно рассказывал о секрете долголетия итальянских переселенцев в Америке? Они доживают до самых преклонных годов, потому что сохранили верность традиции: три-четыре поколения живут под одной крышей… Но постой! — спохватился я. — А как же инновации? Как будет пробиваться новое, если мы замкнемся на привычном?..

— Новое? — переспросил друг. — А не кажется ли тебе, что оно и вовсе не к добру?

Мы помолчали, глядя на пляшущие в камине желтые, оранжевые и бледно-розовые языки пламени…

И, отвечая про себя на вопрос друга, я подумал, что между новаторством и традициями нет противоречий.

Как в вечности нет противоречий между Пушкиным и Державиным, между Лобачевским и Евклидом. Да сам Ньютон говорил: «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов». Новое всегда вырастает из старого. Есть особая музыка в размеренном чередовании времен года, дня и ночи, работы, отдыха и сна. Но эта музыка и побуждает задуматься о новом.

А в итоге — увидеть Главное. Потому что Главное — оно и не новое, и не старое. Оно вечное.